Между нами, между вами,
Ни страшна, ни хороша,
Ходит легкими шагами
Безутешная душа.
Все оставит в этом мире,
Ничего не унесет,
Монолог в пустой квартире
Невпопад произнесет.
Вся застынет в ожиданье:
Скоро ночь, и ей опять
Умирать от состраданья
И наутро воскресать.
Как черты ее тревожны!
Тает, гаснет на ходу.
Люди, будьте осторожны
С побывавшими в аду.
Вот она - взгляните сами:
В окантовке золотой
Смотрит грозными глазами
Католической святой.
***
В том полусне, в июльском забытьи,
Короткой ночью посредине лета,
Я для себя найду источник света -
Ладони приоткрытые твои.
Чернильная безветренная ночь,
Шуршанье волн, твое прикосновенье,
Но смутное возникнет подозренье,
И, сомневаясь, я отпряну прочь.
Тревожит что-то в облике твоем.
Ты в темноте поймай меня за локоть.
Прибой начнет сильней вздыхать и охать,
Когда мы осторожно поплывем.
Потом мы сядем рядом, согреваясь.
Я от халата нитку оторву,
И, наконец, ни в чем не сомневаясь,
Твое лицо я ликом назову.
***
За искру надежды, за силу надежной руки,
За темную тень, что от лампы настольной двоится,
Могу предложить утешенье последней строки,
Которую помню, опору последней страницы.
А с желтых страниц осыпается пыль по ночам,
Там спит Петербург и уносится легкая тройка,
Гусиные перья скрипят, и текут по свечам
Ручьи восковые, и вьется под окнами Мойка.
И это - в обмен на тяжелую волю твою?
Когда-нибудь я невпопад над утратой заплачу.
Но тройку, и перья, и свечи - я все отдаю,
И Мойку, и вечнозеленые рощи в придачу.
***
Написаны об этом сотни книг:
Прощанья распадающийся миг
Последнее скрепит рукопожатье,
И снова каждый по своим делам,
Вернее, снова по своим углам,
Где чуждо все - от воздуха до платья.
И почернела первая листва,
Золой покрылась майская трава,
Истаяла чугунная ограда.
Вплотную подступившая Нева
Отстаивала старые права-
Добраться до Михайловского сада.
Тебя я проводила до угла;
Вслед за тобою облаком плыла,
Лицо твое дождинкой охладила
И в темноте по городу бродила...
Но почему-то я не умерла.